На прокуренной кухне затянувшийся вечер,
Разбивая стекло я молю о победе.
Чтобы завтра проснуться, чтобы северный ветер
Не унес мои строчки вчерашнего бреда.
Мне не страшно проснуться, мне не страшно поверить,
Но какой-то странный стук не дает покоя.
А за мной уже пришли, они стоят за дверью,
И всего пять минут чтоб проститься с тобою.

Пять минут – это много. Даже больше, чем надо:
Дописать в дневнике две последние строчки,
Зарядить винтовку, и прижавшись к прикладу
Размышлять о жизни, и о продлении отсрочки.
А еще, незаметно прокравшись к постели,
Не гадая о том, сколько мне остается,
Пожалею о том, Что мы с тобой не успели.
И коснусь губами, но ты не проснешься.

И почти машинально, на последней минуте,
Между страхом войны и спокойствием мира,
Я оставлю ключи чтоб опять оглянуться,
И оставить свой вздох в позабытой квартире.
И меня больше нет, и строка не допета,
И опять ничего не случилось на свете.
И ты скоро проснешься, но не будет ответа:
Лишь тетрадь со стихами, да северный ветер.

Поднялся свист, проткнули стрелы облака,
И крик последний на немых губах затих,
И все настойчивей вдали трубят рога,
И нет защитников тебе среди живых.

Как спел однажды твой потерянный кумир –
Но ты сейчас не сможешь вспомнить этот стих –
Опять беда, и снова гонят на флажки,
И нет защитников тебе среди живых.

Ты слишком поздно узнаешь вороний грай,
И дом горит, ты бьешься в стены и скулишь,
Забиты двери, и отсюда только в рай,
И нет защитников тебе среди живых.

Улыбка нежная, ты пьешь из этих рук,
И звонкий хохот между серых стен повис…
Водичка с ядом. А ты думал это друг?
Ведь нет защитников тебе среди живых.

Ты снова ищешь себе крышу и еду,
И на дворе уже зимы дрожащий штрих…
Но ты уходишь, чтобы отвести беду,
Ведь нет защитников тебе, среди живых.

По чердакам однажды прятаться устав,
Ты выйдешь первым против ста смертей своих.
И над тобой никто не возведет креста,
Ведь нет защитников тебе среди живых.

По земле гуляет ветер, открывает глаза
Отражаются планеты в придорожной воде
По шоссе идет бродяга озираясь назад,
И подняв свою ладонь он держит жизнь налегке.
За плечами пол батона, спальник, пара кассет,
Отражает его кеды придорожный асфальт.
Он не прав, но не спеши его судить по себе,
По земле гуляет ветер, каждый ловит свой кайф.

По правительственной трассе едет черный рыдван,
Бронировано-тонированный, слепит глаза.
Он несется как Шумахер, он плевал на туман,
Запорожцы и ГАИшники сидят по кустам.
Педаль газа до отказа, в бардачке пистолет,
Он торчит от этих фенек как довольный удав.
Он не прав, но не спеши его судить по себе,
По земле гуляет ветер, каждый ловит свой кайф.

На дворе такое небо, что пищит детвора,
Над двором такое солнце, что слезятся глаза.
А ботаник сел в архивы еще позавчера,
И с тех пор не выходил он и не ел и не спал.
Он простые теоремы переделал совсем,
Он построил вечный двигатель буквально за час.
Он не прав, но не спеши его судить по себе,
По земле гуляет ветер, каждый ловит свой кайф.

На в труху разбитом скейте или водной доске,
На огромной светлой сцене, в переходе метро,
Под огнем чужих орудий, с автоматом в руке,
Над обрывом на страховке, или все на зеро.
За рулем или в кабине, или просто в купе,
Закопавшись с головой или стоп-краны сорвав,
Каждый прав, кто свое небо подогнал по себе,
По земле гуляет ветер, каждый ловит свой кайф.

Ночь разметает туман на остывшие камни,
Яркими звездами –души погибших друзей.
Вестники славы –ступени небес под ногами.
Вестники боли – пустые глаза матерей.

Буйные гривы костры по погибшим подымут,
Чтобы на миг даже ветер полуночный стих:
Пусть говорится, что мертвые сраму не имут,
Но вся их доля отныне лежит на живых.

И пока хлеб колосится на вспаханном поле,
И пока быстрые реки к морям будут течь,
Не дай нам Боги забыть, как прекрасно на воле,
Не дай нам Боги забыть, как держаться за меч.

И сквозь столетия выситься будут курганы,
В памяти старцев и в лепете малых детей,
В жилах вскипает забытая песня Баяна,
Кровью защитников, что была пролита с ней.

Что же нам слышать дано в этой песне весенней?
Друже, ответь, что же мы заслужили с тобой?
Горечь и боль наших душ, уходящих в забвенье,
В звуках чужих языков – только горечь и боль.

Злая луна освещает ночные дубравы,
Скорбная песня волков раздается в дали…
Там, под корягами, плещется ратная слава.
Тихо колышется скорбная память земли.

Слушайте дети печальную сказочку,
Я постараюсь, чтоб вы не расстроились.
В ней говориться про странного мальчика
Просто не знавшего этой истории.
Звоном трамваев прошитые улицы,
Ветер колотится в маленьком городе,
В жизни обычного мальчика-умницы
Вечер ни чем не отмеченный вроде бы.

Лучше скажите, кому по нраву
Жалкий скулеж, или плеск осколков?
Там, за заборами шла расправа,
Там, в переулке, травили волка.

Зрительный зал наслаждался потехою –
Только расправившись с пойманным мстителем,
Глупый щенок, в обстановку не въехавший
Скалил клыки и бросался на зрителей.
Запахи улиц кружились орбитами,
Больше ему ничего не запомнилось.
И не заметил он, кто его вытащил,
Он только ронял, что детство закончилось.

Но никогда не забудет серый
Как предзакатному вздоху внемля,
Черным асфальтом, покинув зверя
Кровь, как на ощупь искала землю…

Школа и двор, и окрестные улицы,
Маленький город не верящий вроде бы…
Не проверяй их, малыш, не безумствуй.
Ты одинок в своем истинном облике.
Он не послушал стороннего мнения,
Он все хотел быть хоть кем-нибудь понятым…
Надо ли дальше рассказывать детям?
Надо? Тогда продолжаю историю:

Люди его сторонились сами,
Люди смотрели, что будет в полдень,
Люди в него бросали камни,
Люди его называли: «Оборотень!»

Если вы спросите, чем все закончилось –
Он переехал в шальную столицу.
Вроде женился, неплохо устроился
В фирму какую-то, стал программистом.
Мальчик-подросток, избитый, заплаканный,
Вечно ходящий под взглядами-дулами…
Кто-то ему объяснил эту тактику,
Кто научил его, кто, как вы думаете?

А он говорит, что опять вернется,
Что он плевал на людские толки,
Чтобы ночами светило солнце,
Чтобы друг-друга знали волки.

Пой-вой, через ночь бежит опять домой электричка,
Пусть мне не хватает всегда родным прощальных слов,
Дом мой у дороги двери мне распахнет привычно,
Бог мой поднесет мне чарку из забытых снов,
Пусть путь был кровав, бессмыслен, но не зря проделан,
Пусть вздох сбережет для нас последняя струна,
Дай Бог, чтобы каждый брат сумел заняться делом
Пусть нам светит Волчье Солнце – круглая луна…