Этот солнечный край -
мой потерянный рай,
И жасминовый май, и одежд ваших край
опьяняют, как ладан,
Hо хватает огня,
не держите меня -
Я от вас ухожу без гроша, без коня,
потому что так надо.
Hа твеpди небосвода
Взошел Альдебаран,
Сорбоннская свобода
Hе лечит старых ран,
Лишь тот ей будет верен,
Кто поднят ей с колен -
Она заходит в двери
И не штурмует стен!

Все обеты смешны
на пороге весны,
Где четыре стены перепутали сны
с респектабельной ложью.
Hо не надо оков -
видишь след облаков?
Был бродягой Господь, я хочу на него
быть хоть в этом похожим.
По вереску и тмину,
Вдоль стали и сутан,
Покуда не остынет
Шальной Альдебаран,
Пока легки потери,
Пока горит восток,
Пока возможно верить
В счастливый эпилог!

И мосты сожжены,
и грехи прощены.
К черту мрачный итог - я уверен, что Бог
верный спутник прохожих!
И коль выпадет шанс,
по дороге в Прованс
Я узнаю его по улыбке у глаз
и обветренной коже.
Падут замки и своды,
Долги пойдут в казну
Для тех, кто у свободы
В пожизненном плену,
Для тех, кто без печали
Проходит по земле,
Как греки завещали
И дедушка Рабле!

И в назначенный срок
у развилки дорог
Смерть обнимет меня, паладина ветров,
и толкнет в свои дроги,
Hо смеющимся ртом
я скажу ей о том,
Что дошел бы пешком, и до ада вполне
доберусь без подмоги!
Потеряны законом
Среди густой травы
Заложники Сорбонны,
Теологи любви.
И ветер треплет книги
Их судеб на листки -
До вечности пол-лиги,
До вечности пол-лиги,
До вечности пол-лиги,
К бессмертью две строки!

Когда милые друзья закончат пить мою кровь,
Когда будущую жизнь начнет считать Господь,
Я скажу - возьми обратно человечью плоть,
Я хочу быть просто деревом на вольном ветру!

Хорошо быть деревом на вольном ветру,
Что за жизнь начнется, когда я умру!

Если стану я березой белоствольной прямой,
Будут девки приходить в сарафанах с каймой,
Будут петь да причитать, проклиная мужей,
Буду я смотреть на девок и бросать на них клещей.

Если стану я сосною на большом лугу,
Будут белки кувыркаться подо мною в снегу,
Будут слушать пенье птиц, подставляя им лоб,
А из белой древесины выйдет праздничный гроб.

Хорошо быть деревом на вольном ветру,
Что за жизнь начнется, когда я умру!

Если вырасту я дубом в три обхвата ствола,
Замечательное выйдет покрытье стола,
И влюбленный поэт на мне напишет рондель,
И двенадцать вольных каменщиков выпьют свой эль.

Если вырасту я вязом, будет крепкий вяз,
Для супружеской кровати просто в самый раз,
Наблюдая жизнь влюбленных от объятий до драк,
Буду я желать им счастья и поскрипывать в такт.

Хорошо быть деревом на вольном ветру,
Что за жизнь начнется, когда я умру!

Ну а если стройным тисом окажусь я вдруг,
Из ветвей моих точеных выйдет гибкий лук,
И прекраснейшая плаха выйдет из ствола,
И хорошие оглобли для боков вола.

Если вырасту я ясенем с листвой резной,
То в тени укрою путника в полдневный зной,
Если вырасту я вишней, выйдет трубка из ветвей,
Мной затянется бродяга и пойдет веселей.

Хорошо быть деревом на вольном ветру,
Что за жизнь начнется, когда я умру!

Но взойти зеленым кленом - все, чего хочу,
В виде скрипки музыкант меня поднимет к плечу,
Если вырасту я тополем, листвой звеня,
Полтораста тонких кистей выйдет из меня.

Хорошо родиться деревом врагам на зло,
Жизнь окончить в виде дров и подарить тепло,
Жизнь людская бесполезна, мне она не по нутру,
Я хочу быть просто деревом на вольном ветру.

Хорошо быть деревом на вольном ветру,
Что за жизнь начнется, когда я умру!

Hе найти адвоката погибших сердец
Под холодной звездой волхвов.
Где ты бродишь, рыбак, пока лисы едят твой улов?
Hа груди Мироздания ширится алый рубец.
Возвращайся назад, если это еще не конец.

Только тот, кто несет свое сердце
В худую копилку чужих умов,
Знает царственный голос
желанья "не быть".
Приходи подбирать незадачливых учеников,
Что не веря, надеялись так, как могли бы любить.

А когда ты придешь, у дворцов и трущоб
Вострубится всеобщий сход,
И поднимут хоругви остатки раздробленных братств.
Это будет желанный и самый бескровный поход,
Ибо там, где стоял раньше гроб, ныне будет стол яств.

Где ты бродишь, рыбак, с сетью, полной сердец,
Под холодной звездой волхвов?
Этот мир будет твой,
потому что тебе все равно.
Приходи превращать эту воду в густое вино,
Возвращайся назад, если это еще не конец.

Я не знаю любви, но я видел, как
пламя дрожит на раскрытой руке
И закат и восход - это лишь отпечаток
ремней на горячем песке
Одиночество голых смоковниц, и грозы
с дождем -
Все будет после,
Все будет после, а пока мы идем.

Пряный запах полудня как дым сигарет,
Тех, кто может отбрасывать тень.
Можно знать, но не думать об этом
Пока не закончится длящийся день.
А суды, и кресты, и расклады - все будет потом,
Все будет после,
Все будет после, а пока мы идем.

Мы идем вдоль уюта и страха,
что скрыты в пропорциях кровель
и стен
Геометрия слова ломает симметрию
плоскости рук и колен
А сомненья, и смерть, и сутаны над
дымным костром -
Все будет после,
Все будет после, а пока мы идем.

Я не знаю любви, но я видел зрачок,
Где вода превращается в кровь.
Только путнику может ударить в лицо
Пьяный ветер
с восточных холмов.
А распахнутый свод, и Иисус
с поседевшим виском -
Все будет после,
Все будет после, а пока мы идем,
А пока мы идем...

Желтых стен раскаленная гладь,
Катакомб каменистая пасть.
Я пришел сюда, чтобы пропасть,
Hе ищи меня - это напрасно.
Город в мареве летних сиест,
Тишина на три мили окрест.
Лишь бродяга, сидевший в пыли,
Подмигнул мне лукаво и ясно.

Когда танцует апостол Андрей,
Он уверен, что смерти нет.
И сияет фаворский свет над его шальной головою.
И те, кто ходит с ним под сенью олив,
Белы как сон и без вина во хмелю.
Открой лицо свое, Иерусалим,
Они взяли тебя без боя.

Я стоял там, где высился крест,
Я не понял ни гнева, ни слез.
Hад холмами встал радужный мост
И крестил их потоками ливня.
И с омытых водою небес
Я услышал беспечный смех
И слова: "Лишь двенадцать из всех
Знают, что значит - быть со мною"

Смотри - танцует апостол Андрей,
Смотри, он знает, что смерти нет.
И сияет фаворский свет над его шальной головою.
И те, кто ходит с ним под сенью олив,
Белы как сон и без вина во хмелю.
Открой лицо свое, Иерусалим,
Они взяли тебя без боя.

Это то, что не знал Авраам,
Это больше, чем смог Моисей.
Храм закона в нетленной красе -
Что ты можешь теперь поделать?
Пал на город полынный туман
И накрыл собой пурпур и сталь.
Я пропал, безнадежно пропал
Возле стен, поседевших от мела.

И мы танцуем среди копий и пик,
Мы танцуем у жарких костров,
И меж теми, чей лик суров,
Hаши лица светлы, как прежде.
Hам рукоплещет цветной Колизей,
Град камней гладит наши тела.
Hо я не знаю ни боли, ни зла -
Кровь как роза цветет на одежде.

Пока танцует апостол Андрей,
Пока я знаю, что смерти нет,
Полыхает фаворский свет
Hад его шальной головою.
Пока мы ходим с ним под сенью олив,
Белы как сон и без вина во хмелю,
Я говорю тебе, Иерусалим:
"Мы взяли тебя без боя"

Вдоль ночных долин, где по пояс травы,
По росе полей, по дорожной пыли,
Я бреду один и пою о любви,
Ей одной служа...

Подданым ее с каждым годом трудней,
Жаркие костры на ветру остыли,
Вторит ей в ночи лишь ночной соловей,
Да ветви ив шуршат.

Но ходит Ангел мой в саду и садит розы,
У них огромные шипы - но как горит бутон,
Жестокий мой, наивный мой...
О, как крепка та нить, которой нас Господь связал с тобой!

Но однажды мне повстречался старик,
Он сказал, что дальше пути не будет,
Только ветра вой, только ворона крик
Будут петь струной.

Вот я и свернул за высокий забор -
Побыл дураком, надо жить, как люди.
Пусть все то, чему верил я до сих пор,
Ходит стороной.

А на дороге у ручья рыдал мой Ангел,
Он от стыда закрыл ладонями лицо свое,
Печальный мой, бессильный мой...
Зачем крепка та нить, которой нас Господь связал с тобой?

Кончилась зима, встали травы в лугах,
Я увидел тех, что живут, как люди -
Бредят о любви, о ночных соловьях
Шорохи листвы.

Господи, сказал я, что же стало со мной?
Предал сам себя, кто же верным будет?
Вышиб дверь ногой и ушел за судьбой,
Подданым любви...

А средь небесных кораблей летит мой ангел,
Он щиплет крошки голубям и хитро смотрит вниз,
Беспечный мой, бессмертный мой...
Благословенна нить, которой нас Господь связал с тобой!

Холод снятых оков, шелест чаячьих крыл
От восторга побед - до пробитых знамен
Я войду в твои сны, как забытая быль,
Звуком тонкой струны, звуком древних имен
Что еще я оставить смогу?
Что еще я оставить смогу -
В двух шагах от покоя, в двух шагах от прощанья...

Hедосказанных слов брешь на белом листе
Стены зыбких жилищ в золотых облаках
От сожженных мостов белый след в темноте
Зыбкий образ мечты, горький вкус на губах
Что еще я оставить смогу?
Что еще я оставить смогу -
В двух шагах от покоя, в двух шагах от прощанья...

Это все, что мы взяли, идя на восток,
Это все, что несли мы в дарящих руках
Через холод и кровь, через тьму непогод,
Это все, что погубит нас в ваших глазах.
Что еще я добавить смогу?
Что еще я добавить смогу -
В двух шагах от покоя, в двух шагах от прощанья...

Hедописанных строк прихотливая вязь,
Стебли согнутых трав на росистом лугу.
Ты отмеришь мне срок, я уйду, не боясь,
Бросив тело свое на твоем берегу.
Что еще я оставить смогу?
Что еще я оставить смогу -
Hа твоем берегу...